Воспитание без насилия

Ты говоришь, что ты любишь цветы - и рвешь их

 Ты говоришь, что ты любишь рыбу - и ешь ее

Ты говоришь, что ты любишь меня.... - и я боюсь...

Т. Гуэрра

Проблема насилия существует с тех пор, как человек осознал себя человеком, живущим в мире людей. Самые разрушительные последствия психологического насилия  для человека, его Личности происходят, если оно совершается по отношению к ребенку. Речь идет  о сфере взаимоотношений Взрослого и Ребенка - о воспитании, образовании и каждодневном общении.

Что  такое физическое насилие каждый из нас знает. А что же такое психологическое насилие?  Под психологическим насилием мы подразумеваем такой тип отношений, при котором другой человек (в данном случае ребенок) является "живым объектом" воздействия: это отношения с ребенком, а отношение к ребенку, удовлетворяющее ту или иную собственную потребность взрослого за счет ребенка. Полюса шкалы психологического насилия образуются психологическим садизмом с одной стороны и гиперпротективной  любовью с другой стороны. Психологический садизм и гиперпротективная любовь на первый взгляд диаметрально противоположны, сходство же этих  типов отношений в том, что и тот, и другой тип отношений являются манипулятивным и - неизбежно - насильственным. Ребенок уподобляется нуждающемуся в дрессировке животному, или компьютеру, в который мы хотим заложить удобные для нас функциональные программы.

Отправляясь в борьбу за очень важные для ребенка вещи, мы часто начинаем воевать за него с ним самим. "Я тебя люблю, а потому...". Обычно психологическое насилие над детьми совершается совсем не как насилие. Никто не говорит себе "Сейчас я сделаю ребенку плохо, обижу его, раню...". Никто не делает дурно, понимая, что это дурно. Каким-то образом насилие мотивируется Добром. Но как сказал Григорий Померанц "Добро кончается там, где у ангела Добра проступает на губах злая пена".

Представить себя в роли "злодея" по отношению к ребенку трудно. Дело в том, что и представлять то не надо - достаточно проследить шаг за шагом хотя бы один день общения с ребенком.  "Растяпа, недотепа, лодырь, и откуда у тебя руки растут, чем ты думаешь?" - вот далеко не весь перечень обращений к ребенку. Так ли уж трудно сказать: "Вот это у тебя вышло хорошо, а это не очень удачно. Давай вместе подумаем, как сделать по-другому?"  Но если ребенка постоянно муштровать, критиковать, указывать на ошибки, если все действия ребенка наталкиваются на сопротивления и ограничения со стороны взрослого, у него формируется негативное отношение к самому себе.  Кроме того, тотальная негативная оценка воспринимается детьми как отвержение взрослым, что вызывает глубинный страх, тревогу и, в дальнейшем зависимость от оценки другого.

Общий закон здесь прост. В детстве мы узнаем о себе только из слов и отношения к нам близких. В этом смысле у маленького ребенка нет внутреннего зрения. Его образ себя строится извне. И рано или поздно ребенок начинает себя видеть таким, каким его видят другим. То есть в раннем детстве  психологическое насилие особенно опасно для благополучного развития ребенка.

Хотя ребенок с самого рождения и борется за свою "самость", его силы ограничены, и чем он меньше, тем больше во власти взрослых.

Хочется подчеркнуть, что каждым обращением к ребенку - словом, делом, интонацией, нахмуренными бровями и даже молчанием мы сообщаем ему не только о себе, своем состоянии, но и всегда о нем.

Принять ребенка таким, каков он есть, вовсе не означает передачу ему всей полноты ответственности за процесс и результат воспитания. Что бы мы не говорили, общение с ребенком всегда ассимитрично: на стороне взрослого опыт, предвидение и понимание последствий, ответственность, сила. И никакое воспитание невозможно с позиции слабости - оно требует от воспитателя, родителя, учителя силы, создающей энергетическое поле воспитания. Но где пролегает грань между этим силовым полем и полем насилия? Как различить их? Как не заступить за эти границы? Как вообще получается так, что любовь к детям оборачивается насилием над их душами? Если взглянуть в душу взрослого, прибегающего в общении с ребенком к психологическому насилию, то можно понять и почувствовать, что на языке психологического насилия говорят саднящие, разъедающие проблемы самого взрослого. Каскад внутренних конфликтов самих взрослых прорывается в неконтролируемом (интонация, поза, жесты) и не адресованном непосредственно ребенку поведении взрослых, какие бы мы при этом не говорили правильные слова. Ребенок чувствует это противоречие. Взрослый предстает перед ним как расфокусированное изображение, которое не отвечает реальной потребности ребенка в определенности, стабильности, помогающей ему формировать собственное "Я".

Другой крайностью в отношениях между ребенком и взрослым является вседозволенность. Каждый ребенок в раннем детстве ищет пределы дозволенного, ему необходимо не только услышать, но и почувствовать границы разрешенного. Со временем у большинства детей это действие совершается "в уме", но у детей, которых воспитывали неправильно, на всю жизнь остается потребность "искать пределы дозволенного".

Можно представить, что наши требования к маленькому ребенку - это стены комнаты. Комната может быть маленькой (требования жесткие) или большой (когда ребенку многое разрешается), главное, чтобы маленький ребенок находил стены (границы дозволенного) всегда на своем месте. Когда он находит их и может опереться, он чувствует себя спокойно и уверенно. Когда же стены комнаты "ходят ходуном" (родители, то жестоко наказывают, то, повинуясь чувству вины - многое разрешают) ребенок вырастает тревожным, неуверенным.

Отношениям детей и взрослых вредят не столько сами установленные границы, запреты, сколько то, как эти границы устанавливаются, то раздражение и ярость взрослого, если ребенок нарушает эти границы (порядок или запрет). Если вокруг правила не было постоянных конфликтов, насилия, если ребенок чувствует уважение к их чувству свободы и самостоятельности, они легче принимают ограничения.

По поводу установления границ дозволенного поведения безнасильственным способом есть интересный образ четырех цветовых зон у Ю.Б.Гиппенрейтер (1995):  зеленой, желтой, оранжевой, красной.

В зеленую зону поместим все то, что разрешается ребенку делать по его собственному желанию, например, в какие игрушки играть, когда сесть за уроки, в какой кружок ходить, с кем дружить.

В желтой зоне находятся действия, в которых ребенку предоставляется относительная свобода. Ему разрешается действовать по собственному выбору, но в определенных границах. Иначе говоря, он может решать сам, но при условии соблюдения некоторых правил. Например, можно сесть за уроки, когда хочешь, но закончить к 8 часам вечера; можно гулять в своем дворе, но не уходить дальше. Эта зона очень важна, т.к. именно здесь ребенок приучается к внутренней дисциплине, по известному механизму извне-внутрь. На первых порах ребенку нужно помогать сдерживать непосредственные импульсы и следовать правилам. Постепенно привыкая к ним, он им следует без принуждения. Ребенок должен понимать, чем вызвано это требование, и что ему остается для свободного выбора. Чувствуя уважение к их чувству свободы и самостоятельности, они легче принимают ограничения.

В оранжевой зоне находятся такие действия ребенка, которые в общем нами не приветствуются, но ввиду особых обстоятельств сейчас допускаются.

В красной зоне находятся действия, неприемлемые ни при каких условиях. Нельзя играть с огнем, обижать маленьких и т.д. Этот список взрослеет вместе с ребенком.

Психологическое насилие в социуме передается по вертикали, существует своего рода "воспитательная дедовщина", где самый младший обречен на то, чтобы быть "крайним".  Дети, в свою очередь, разряжают эту "вертикаль насилия" в так называемой горизонтальной агрессии - с равными себе, моделируя в играх будущее взрослое насильственное поведение.  Дети повторяют болезненные и пугающие их вещи с куклами или животными, например, делают уколы. При этом достигаются сразу несколько неосознаваемых целей: переход из позиции слабого в позицию сильного; постижение ситуации - ребенок как бы исследователь в повторяемой им ситуации, попытка ответить себе на вопрос - к чему стремился и что чувствовал взрослый, причинивший ему неприятное; освобождение от психологической травмы по механизму "отрыгивания" через совершение того же...

Что следует делать, чтобы общаться с ребенком, не прибегая к психологическому насилию:

- Безусловно, принимать его;

- Активно слушать его переживания и потребности;

- Бывать вместе (читать, играть, заниматься);

- Не вмешиваться в его занятия, с которыми он справляется сам;

- Помогать, когда просит;

- Поддерживать успехи;

- Делиться своими чувствами;

- Использовать в повседневном общении приветливые фразы, например: (мне хорошо с тобой; я рада тебя видеть; хорошо, что ты пришел; мне нравится как ты...; ты, конечно, справишься; как хорошо, что ты у нас есть...) и многое другое, что подскажет вам интуиция и любовь.

Можно долго искать причины и мотивы насильственного отношения к детям, и не только к детям. А можно обратиться к себе, к тихому голосу внутри себя, и если прислушаться к нему, то чаще всего мы услышим голос любви - любви к другим людям - и желание ответной любви. 

Чтобы наладить хорошие отношения с другими людьми нужно за плохими поступками, толстыми масками, попытаться услышать те же слабые голоса.  И тогда мы сможем понять других и научиться жить в другом  мире, не превращая его в мир насилия.